Легко ли быть подростком?

Вполне благополучный, послушный ребенок вступает в подростковый возраст и… начинает хамить, дерзить, вызывающе одеваться, прокалывать уши, пупок, красить волосы в синий цвет. Как объяснить родителям, что ребенка не подменили, что он не такой плохой, как кажется? Как родителям и подросткам найти общий язык?
Рассказывает кандидат психологических наук Ольга Викторовна КАРДАШИНА, педагог-психолог антикризисного подразделения ЦПМСС «Юго-Запад»

Представьте себе, что вы ребенок. И ваш родитель кормит вас с ложечки детским питанием, потом сует в рот сушку, потом пичкает овсяной кашей… Руки у вас связаны, и разговаривать с полным ртом вы не можете. А взрослый может говорить что угодно. Например, вспоминать таблицу умножения или философствовать на тему добра и зла, правды или лжи. Тяжело вам в бесправном состоянии? Наверное, хочется как-то выказать свои мысли и чувства. Крикнуть или сделать что-нибудь, чтобы на тебя обратили внимание. А подросток все время пребывает в таком состоянии!
Так начинается один из тренингов, которые мы проводим для родителей. Они разбиваются на пары ребенок–родитель, а через 20 минут меняются ролями. Как правило, взрослые сходят с дистанции на этапе «геркулеса». Постепенно нарастает энергия бунта, человек хочет увеличить зону самостоятельности, проявить свое «я», а его никто не слышит, с его мнением не считаются. После этого упражнения у нас идет дискуссия – легко ли быть подростком?

У всех детей бывают сложности с поведением в переходный период?

Ухудшение поведения ребенка в отрочестве – это обязательное, нормальное явление, ответ на биологическую перестройку организма. Для подростка очень важно пройти этот этап. Раза четыре за мою практику ко мне приходили обеспокоенные родители: «Ребенок сидит дома, учит уроки, вежлив, помогает бабушке, но он все время о чем-то думает, анализирует меня и других. Он слишком беспроблемный». Во всех этих случаях дело закончилось психологическим лагерем интенсива, разноуровневой терапией и т.д. Если бы мы не вмешались, то ребята оказались бы в острой кризисной ситуации взаимоотношений с миром, с самим собой.
В этом возрасте у детей идет процесс формирования личности, они пытаются делать выбор и нести за него ответственность. «Я выбираю другую одежду и новую компанию, я меняю тренера, я буду заниматься брейк-дансом вместо дополнительного английского. Я выбираю святую ложь, чтобы родители не знали, сколько денег я должен. Я сам отвечу».
Правда, у подростка чувство ответственности проявляется избирательно: слово, данное ребятам, надо сдержать, а обещанное маме можно и не выполнить.

В каком возрасте начинаются проблемы?

Элементы плохого поведения появляются в 3–4-м классе, потом вызов послушанию усиливается. На смену челочке приходит «ирокез». Чадо украшает себя скиновскими молотками или панковскими фенечками, носит альфийский камень в кармане или лапку орка на ранце, а под кроватью у него лежит меч человека-воина. И это не просто предметы, это символы принадлежности к той или иной группировке, клану, тусовке. Подростку хочется сопричастности с кем-то. В группе ведь легче.
Лучше заранее подготовиться к кризису, что называется подстелить соломку. Я считаю, что в особой профессиональной помощи нуждаются уже 11–13-летние дети. Они в этом возрасте быстро взрослеют и в то же время очень инфантильны. Многих подростков мамы встречают из школы и даже их моют. Ребята носят в портфелях мягкие игрушки и засыпают с ними. Часто они находятся в состоянии коммуникативной изоляции, им очень трудно установить контакт со сверстниками.
Есть дети, у которых подростковые проблемы усугубляются биологическими особенностями развивающегося организма. Поэтому надо еще до школы выяснить их склонность к заболеваниям.

Вы хотите сказать, что определенный диагноз накладывает отпечаток на поведение подростка?

Безусловно. Прежде чем вводить их в основную группу, я занимаюсь отдельно с астматиками, отдельно с детьми, у которых есть проблемы с позвоночником… потому что всем им присущи характерные сложности в поведении, свои специфические реакции.
Дети-астматики часто инфантильны: «Ничего мне не говорите о Беслане, мне нельзя нервничать, ведь у меня может быть приступ. Сделайте все, чтобы его не было, я перекладываю ответственность на вас». Угроза приступа режиссирует определенную щадящую позицию окружающих. А ребенок занимает позицию жертвы.
Дети с заболеваниями желудочно-кишечного тракта всех критикуют. «Я хочу, чтобы меня все слушали, я самый умный, а окружающий мир несовершенен для меня, такого замечательного». Организм такого ребенка в ответ на многочисленные «надо», «ты должен», «если ты не будешь этого делать, то…» реагирует легкой тошнотой, головокружением. Был на педсовете, выслушал неприятные слова – еле добежал до туалета с приступом рвоты.
Если у подростка проблемы с позвоночником, его основной принцип – «не высовываться». Ему очень некомфортно в своем теле. Очень часто такие дети выбирают компенсаторное слово «зато». «У меня слишком длинные руки и скошенный подбородок, зато я знаю два языка». «Да, у меня одно плечо выше другого, ну и что, зато я похож на немецкого гнома. Батя привез таких гномов – у них нет ни одного ровного плеча». Эти дети вызывают чувство эмоциональной вязкости. Они могут бесконечно рассказывать о своих проблемах.
Кожа – это граница мира и человека, поэтому ее состояние очень важно. Кроме типичных возрастных проблем (угрей, прыщей…) у подростков все чаще встречаются различные экземы, дерматиты, аллергические реакции. Физическое несовершенство вызывает острые переживания, конфликт со своим собственным телом, комплексы. «Не прикасайтесь ко мне, у меня очень жирные волосы, вам должно быть противно. Наденьте перчатки!» Или: «Даже мама не кладет свою руку мне на лоб!» При псориазе у ребенка возникают мысли «от меня ничего не зависит», «делайте со мной что хотите». Он безропотно подставляет пораженные участки тела для процедур, ходит с родителями по врачам. Дети с пораженной кожей уходят в свои фантазии, ожидают чуда: «Я проснусь, а у меня чистая кожа!» Общению со сверстниками они предпочитают компьютер, жизнь в виртуальной реальности. Один такой парнишка насчитал в своей интернет-записной книжке 5300 имен. Сейчас для него главная проблема – как одновременно выйти на связь со всеми.

Существуют ли различия в поведении девочек и мальчиков?

Они по-разному чувствуют запахи, видят цвета, ощущают остроту ситуации, и проявляется это в среднем подростковом возрасте. Иногда мы пытаемся создать зрительные образы чувств, например – радости, грусти… Рисунки мальчиков и девочек очень отличаются.
Для девочек характерна ранняя социализация, мальчики же – более инфантильны. Учителя должны учитывать эти особенности при проведении уроков. Девочкам можно давать большее количество заданий, чтобы они включали разные каналы связи (я слышу, я ощущаю, я чувствую…), мальчикам нужно больше поддержки, подсказок для выполнения задания. И всем ученикам нужно создавать ситуацию успеха. «Ты уже когда-то это делал, вспомни, как у тебя хорошо получилось». «Да, это трудная задача, но ты сможешь, у тебя есть такие качества (упрямство, сообразительность…) которые тебе помогут».

А какова специфика поведения подростков среднего и старшего возраста?

В 14–16 лет все ребята какие-то «расхристанные», внутренне неорганизованные, в душе и в голове у них полный винегрет, много неосознаваемых спонтанных импульсов. Они громко говорят, быстро двигаются, цепная реакция сильнее, чем у старших, – если все начали в классе чем-то бросаться, даже самый флегматичный ребенок включается в общее «дело».
В старшем возрасте (17–18 лет) ситуация меняется – у ребят появляется свое мнение. Для них очень важно доверие взрослых. У подростков в это время уже есть богатый опыт всяких неприятностей. Многие столкнулись с предательством ровесников или взрослых – психолог рассказал их секреты родителям. Подростки закрываются «на ключик» и не впускают ни хороших, ни плохих людей в свое внутреннее пространство. И тело не радует. Если в юности удовольствие получают от самого процесса танцев, то подростки – от совместности танцев.
Старшеклассники не ждут от жизни ничего хорошего, испытывают сильный социальный страх. Взрослая жизнь многих пугает, и школа воспринимается как последняя площадка, где можно «постоять на ушах».

Где подросток или его родители могут получить квалифицированную психологическую помощь?

Во всех округах Москвы есть центры психологической помощи подросткам. В центре «Тверской» я провожу групповую работу с подростками по формированию толерантности. А в центре «Юго-Запад» веду индивидуальный прием.
В каждом центре могут помочь ребенку в сложной ситуации.

С какими проблемами чаще всего к вам обращаются?

Например, подростки боятся будущего. «Я живу в стране, где идет война», «Боюсь теракта, а вдруг дом разрушится», «От меня не зависит, чем я дышу», «У нас нестабильная экономика, родители не могут мне помочь, оплатить образование». Я много занимаюсь футуропрактикой с подростками разного возраста, мы вместе пытаемся создать образ позитивного будущего.
Родители приводят детей, которых из-за безобразного поведения выгнали из школы, которые связались с плохими компаниями. Приводят тех, кто не верит в свои силы: «Я без мамы не смогу учиться».
Иногда подростки приходят сами. Проблем у них много: кризис в семье, развод родителей. Или разочарование в них: папа не все может, мама не самая красивая. Неприятие родителей: «А зачем вы меня родили? Я не просил». Мы стараемся настроить ребенка на контакт с родными.
Среди частых проблем – неверие в себя, мысли о суициде, знакомство с наркотиками, несчастная любовь…
У нас есть определенная схема общения. Сначала мы ведем с ребенком индивидуальную работу (особенно в сложной ситуации). Затем приглашаем его на групповые занятия.

Вы видите результаты?

Мы проводим диагностику психического состояния ребенка в начале и в конце работы, исследуем динамику личностных изменений и видим, что после серии занятий острота кризиса снижается.
Обращение в кризисный центр – это возможность для подростка быстро получить помощь.