Лев ХАХАЛИН,
доктор медицинских наук,
профессор,
обожающий своих внуков

Учиться вредно?

Вы ждете ответа: «Нет, образование не может быть опасно для здоровья». Неправда! В России образование очень опасно для здоровья. То образование, которое дети получают в школе.
Если уйти от официальных определений и говорить языком повседневным, здоровым мы называем ребенка, который не имеет явных анатомических (уродства и пороки развития), физиологических (стойкая функциональная недостаточность деятельности органов или систем организма) и психических расстройств. «Явных», потому что если провести любого реального городского малыша и тем более школьника через строй пристрастных педиатров-специалистов, то – готов поспорить на мой профессорский диплом – ни один ребенок не покинет такую «поликлинику» без длинного списка диагнозов, пачки направлений на анализы и кучи письменных и устных рекомендаций. А если тех же педиатров попросить выявить не годных по состоянию здоровья к обучению в обычной школе детей, то таковых детей будет очень немного – единицы. В чем же дело? А дело в неправильной постановке вопроса. Противопоказаний к обучению в средней общеобразовательной школе очень мало. Детей с реальной задержкой физического развития – очень немного. Детей с настоящей, «медицинской», задержкой психического развития – единицы. Практически все дети могут идти в школу. И идут. В первый класс – с букетами цветов, улыбаясь, под музыку оркестров. Но какие скучные личики сентября уже у третьеклассников!..
Теряет ли здоровье ребенок за время обучения в школе? Несомненно, теряет. Но будем объективными: без упорного лечения ребенок с врожденной близорукостью в любом случае за одиннадцать лет жизни потеряет сколько-то диоптрий, независимо от того, будет он много читать или нет, а у ребенка со сколиозом утяжелится заболевание, вне зависимости от того, будет ли он сидеть «за партой» или целыми днями бить баклуши. Невроз, бронхиальная астма, гипертоническая болезнь, гастриты и язвенные болезни кишечника, нейродермит и всевозможные дискинезии желудочно-кишечного тракта могут возникнуть у ребенка и до школы, и во время школьного обучения – это прекрасно известно всем практикующим педиатрам. И нет доказательств того, что изучение какого-то предмета школьной программы влияет на частоту и тяжесть проявлений каких-либо детских болезней. Но то, что сама школа приводит к утяжелению всех этих заболеваний, – несомненный факт. Это цена обучения ребенка в нашей российской школе. Однако разные дети платят разную цену за аттестат зрелости.

Чем же платят дети за свое образование? По данным НИИ гигиены и охраны здоровья детей и подростков НЦЗД РАМН, за время обучения усиливаются патологии желудочно-кишечного тракта, зрения, растет число диагностированных нервно-психических заболеваний. И чем выше давление процесса обучения на ребенка (чем выше с него спрос!), тем более явно у него проявляются болезни. Во всем мире специалисты ищут ответ на вопрос, как давление школы (процесса обучения) вредит здоровью детей. Но пока есть только несколько гипотез на этот счет. Одна из них мне понятна и близка.
По семейным обстоятельствам за десять лет обучения я сменил три школы, три коллектива учителей и одноклассников. Увы, я не вынес любви к школе и встретил в ней всего лишь одного любимого учителя. Первое сентября для меня не было праздником. Учился я средненько, без напряжения и удовольствия, но зато много и всласть читал, много гулял, много развлекался. Наверное, поэтому от тех лет у меня сохранилось благожелательное впечатление. Задним числом могу со всей профессиональной ответственностью заявить, что, оканчивая школу, я был здоров, как молодой бычок. Со всеми полагающимися мне по возрасту инстинктами и желаниями. Что же касается здоровья почти ста моих одноклассников… Да, кто-то из них наверняка чем-то болел. Смутно помню, что кто-то из них на большой перемене всегда ел не пирожки и пирожные из школьного буфета, а пищу, принесенную из дома. Кого-то, помнится, отправили в «лесную школу» для укрепления здоровья. Кто-то был освобожден от занятий физкультурой. А в общем, все мы были тогда здоровыми, веселыми и озорными. И в то же время самыми сильными (в аспекте здоровья) впечатлениями о школьных годах для меня остались жуткая истерика нашей записной отличницы Тани К., получившей тройку за контрольную по алгебре, и самоубийство десятиклассника после одного из выпускных экзаменов.
Таня сорвалась после укоряющих и возмущенных слов нашей математички, заплакала. А потом она каталась по полу в классе и выла. Звериный тон ее дикого воя – вот что испугало нас. Мы словно заглянули в страшный темный лес. А выпускник повесился дома, сразу после экзамена, сданного на четверку, поняв, что ему уже не достанется золотая медаль. Его хоронили всей школой… Красный гроб, рыдающий оркестр, речи о том, какой это был хороший мальчик, дисциплинированный, послушный, добрый… Родители самоубийцы почему-то не плакали. Выступавшие совсем не говорили о причинах самоубийства этого парня. Что-то мрачное и грозное стояло за этим умолчанием.
Помнится, каждое из этих событий меня озадачило: как можно из-за заниженной оценки на уроке или допущенных ошибок на экзамене так страдать или даже покушаться на самое себя? Стоит ли такой цены даже высшая школьная оценка?
Взрослея и набираясь жизненного, а впоследствии и профессионального опыта, я с интересом следил за судьбами «записных отличников». Возможно, мне не повезло, и я просто случайно не встретил ни одного счастливого «записного отличника», но вывод, к которому я пришел, ужасен! Я понял: ответственно относящиеся к своим обязанностям дети – несвободны. Обязанность довлеет над ними. Роль. Непосильная роль. Редко они сами берут ее на себя, гораздо чаще такое отношение к школе и знаниям им навязывают родители.

Я со страхом смотрю на детей, плачущих из-за полученной двойки: реально существующая российская школа не стоит и единой слезинки ребенка.
Думаю, никто не будет спорить, что цель школьного образования – не просто начинить память ребенка историческими датами и фактами, химическими, физическими формулами, законами тригонометрии и биномом Ньютона, стихами и сюжетами трех десятков знаменитых памятников литературы. Мы подразумеваем, что школа еще и научит ребенка мыслить. Логически и масштабно. То есть «научит правильному процессу мышления, синтеза информации и принятию решений».
Глупости! У человечества нет ответа на фундаментальные вопросы: «Что такое мышление?», «Как человек мыслит?» и, наконец, «Где обитает сознание?». Даже попытка ответа на последний – казалось бы, самый простой – вопрос почти всегда превращает беседу специалистов в ожесточенный спор непримиримых противников. Простой ответ, «для школьников»: «Сознание обитает в головном мозге» – не верен из-за своей неполноты. По современным данным, сознание рождается головным мозгом и безраздельно связано с ним, но существует дискретно от него, как психика. Школьные программы – это формирование части психики, ее социальной и культурологической составляющих.
«Многие знания – многие скорби». Когда это было сказано? Две тысячи лет назад? Еще раньше? О чем это? О том, что знания усложняют жизнь? Что образованность вредит здоровью?

Есть два подхода к процессу обучения: учить, играя с ребенком, и учить, «дрессируя» ребенка. Все попытки объединить эти две принципиально различные методологии обречены на провал. Найденный методистами «компромисс»: когда в младшем возрасте ребенок кое-чему обучается в играх, в школе только старательное запоминание пополняет его запас знаний, а затем подросшему человеку опять предлагаются «игры», но уже как прикладная деятельность молодого специалиста – не более чем беспомощная уловка. Ибо существует проблема содержания обучающих программ, так сильно различающихся по регионам, странам и цивилизациям. Но – самое главное! – существует колоссальное и непреодолимое препятствие в виде врожденных способностей каждого конкретного ребенка к обучению и темпу обучения.
В процессе коллективного обучения игнорируется множество существенных различий между детьми. Давно известно, что есть дети, «обучающиеся ушами», «обучающиеся глазами» и «учащиеся руками». Но всем им навязана единая, придуманная «старыми девами», скучная до отвращения универсальная методика обучения. Каждый год исследования психологов и физиологов открывают все новые тонкие и тончайшие различия между детьми. Например, такие: изучение цветовосприятия показало, что различение цветов определяется как физиологическими (оптико-биохимическими) процессами, так и культурной традицией общества (социума), в котором ребенок растет. Например, в языке эскимосов, которые живут в окружении снега и льда, – девятнадцать названий оттенков белого цвета, в то время как в языках европейской культуры не более четырех названий белого. А у тюркских народов, к примеру, синий, голубой и зеленый цвета обозначаются одним словом. Пустяки? Но посадите в одном классе на уроке рисования детей из этих разных языковых культур – и добейтесь от них единого отображения модели… Конечно, рисование – пустяшный предмет обучения, удел школьной малышни. А что делать, когда ребенок не воспринимает отвлеченные от его реальной неблагополучной жизни математические, химические и прочие формулы и законы, эстетические красоты поэзии, умозрительные правила ответственного социального поведения? Что делать, если гораздо более суровый учитель – сам образ жизни его семьи – опровергает целесообразность большей части школьных знаний? И таких примеров можно привести немало. Напряжение внимания, нетворческие усилия, безмотивационная деятельность, антиэмоциональная сосредоточенность… Не отсюда ли рождаются «слезы насилуемого мозга» у наших детей? И чем они старше, тем горше их «слезы». Это знаменитый А.Р. Лурия так замечательно, по-докторски, написал: «Плачет мозг, а слезы – в желудок, в сердце, в печень...»

Мозг многих наших детей, не справляющихся со школьными программами, «плачет», потому что мы построили жестокую конкурентную цивилизацию, потому что и процесс обучения детей стал агрессивным и жестоким. Мозг плачет. И роняет «слезы» горьких мыслей, образов, темных эмоций.
Безусловно, Природа заложила в нас огромный потенциал к самовосстановлению и самоизлечению. В организме человека в первые двадцать лет действуют исключительные по своим возможностям силы репарации. Педиатры, реаниматологи, хирурги и травматологи очень хорошо знают о существовании этих сил и видят случаи «чудесного исцеления» детей даже от самых сложных болезней. У специально натренированных или природно одаренных такие возможности сохраняются до пожилого возраста. Те немногочисленные случаи серьезного и объективного наблюдения за взрослыми людьми, которые справились с очень тяжелыми болезнями самостоятельно, фиксируют обязательное углубление человека в себя, самососредоточение. Своеобразное медитирование. Замыкание на ограниченном числе целей. Отказ от активной внешней деятельности, ограничение контактов с другими людьми. Значительно упрощая, можно утверждать, что в таких критичных состояниях человек сосредотачивается на саморегуляции. На самом же деле – он регенерируется! Энергией регенерации всегда служит его психика. Если умение саморегулировать деятельность своего организма сохранилось, то у человека всегда есть шанс выстоять против болезни.
Но у школьника нет ни единого шанса заняться собой! Он всем обязан – и он весь в долгах. Его учат чему угодно, но не постижению самого себя. Более того – у него нет шансов даже спонтанно осознать себя как единую психофизиологическую личность! Он утомлен. Его довольно подробно учат – анатомии и физиологии, словно готовят из него помощника патологоанатома. А вот тому, что он есть на белом свете, не учат. Явный массовый интерес детей к искусству «фэнтэзи» и к мистическим учениям, в которых действующим началом является дух человека, наша духовно убогая школа либо игнорирует, либо трактует как посягательство на любую из трех «правильных» религий.

Какое же отношение все вышесказанное имеет к нашей проблеме?
Самое прямое: мне кажется верной гипотеза о том, что причиной резкого ухудшения здоровья детей в процессе обучения в школе является искусственное подавление у них систем саморегуляции и самовосстановления. Непрерывность пассивного мыслительного процесса (постоянное зазубривание), искусственное сужение пространства для свободного мышления (непосильно большой объем поступающей информации) и внутренняя несвобода (не по возрасту и социальной роли навязанная ответственность) ограничивают и подавляют охранительные механизмы психофизиологического самовосстановления. И если к этому добавить неблагополучную социально-бытовую жизнь многих российских детей, угрозы и шантаж общества – то разве удивит вас ответ на вопрос: высока ли цена нынешнего школьного образования для здоровья ребенка? Отвечаю четко и недвусмысленно: цена очень высока. Но опасно не образование, а затхлые программы и методики обучения в российской школе.
Школу надо проветрить.