Возьмем, к примеру, школьное сексуальное образование детей и подростков. В пуританской некогда Америке или Голландии подобная практика существует уже лет тридцать, даже в тоталитарной ГДР в конце 70-х гг. завели нечто подобное. А у нас тогда – ни секса (на кино- и телеэкранах), ни соответствующего просвещения. Вот и приходилось сегодняшним дядям и тетям пробавляться в юности приключениями Шурика, пока у них там сексуальная революция свершалась.

Ясно, что противников подобной дискриминации хватало. Да и практика более продвинутой части тинэйджеров опережала теоретические догмы. Отдельные педагоги давно поговаривали о необходимости осторожного приобщения малолетних к тайнам капусты и аиста. Тут, кстати, и социальный прогресс достиг стадии полной свободы прессы и видеопродукции. А вслед за тем (странное совпадение!) поползли вверх кривые детской преступности и подростковых венерических заболеваний. Так, может быть, подготовить специальных педагогов, и пусть заранее, прямо в классе, объяснят нашим детям, как это все бывает и что при этом уместно делать? Родителям не придется ломать голову по поводу некоторых их вопросов, да и количество ранних абортов должно уменьшиться. Во всяком случае, подростковые гинекологи идею сексуального просвещения школьников приветствуют.

Существует, однако, среди медицинских авторитетов и прямо противоположная точка зрения. В Москве уже несколько месяцев функционирует Международный (похоже, за счет ожидаемых собратьев по СНГ) пресс-клуб при университете Российской академии образования, цель его – стимулировать широкое обсуждение наиболее принципиальных и острых проблем педагогики и детства. Так вот, на одном из недавних заседаний пресс-клуба бывший главный детский психиатр Союза, России и г. Москвы Б.З.Драбкин утверждал, что практически все детские психиатры и психотерапевты к идее школьного секспросвета относятся резко отрицательно.

Потому что все должно происходить в свое время; каждому детскому возрасту свойствен свой баланс мышечной активности, психики и деятельности эндокринных желез, а слишком раннее подключение детей к теме сексуальности нарушает этот баланс и приводит к истощению нервной системы ребенка. Существующие же программы такого рода образования представляют собой достаточно малограмотно (с точки зрения психологии и психиатрии) скомпилированный набор сведений, вырванных из учебников акушерства, гинекологии и сексопатологии. И большинству детей информация эта принесет только вред.

Тем не менее пионерами внедрения секспросвета в школьную практику стали в нашей стране органы Минздрава, а также Российская ассоциация планирования семьи – общественная медико-просветительская организация, тесно связанная с международным движением той же направленности. В Ярославле, например, еще в 1993 г. был создан Центр сексуальной культуры, преобразованный затем в несколько медико-педагогических школ (МПШ). Самая базовая из них получила тогда международный грант на 215 тыс. долларов, дальнейшее финансирование шло в основном из городского бюджета.

А практика выглядела так: детей целыми классами снимали с занятий и в обязательном порядке отправляли в эти МПШ на одну-две недели – постигать азы личной гигиены и сексуальной грамотности. Программы обучения были утверждены Управлением образования ярославской мэрии, но родителей с ними предварительно не знакомили (да и на занятия старались их не пускать). К снижению подростковых венерических заболеваний деятельность МПШ не привела. А в прошлом году выяснилось, что никакой государственной лицензии учреждения эти не имели – чистая комбинация ведомственной самодеятельности с чиновничьей любовью к прогрессу. Сейчас ярославские МПШ частью закрыты, частью преобразованы в органы дополнительного (если родители попросят) образования. В других областях России тоже были энтузиасты секспросвета и спонсирующие их организации, наши и зарубежные.

Любая образовательная программа в стране должна исходить из соответствующего министерства или, по крайней мере, не противоречить государственным педагогическим установкам. В 1996 году Министерство образования объявило: сексуально-просветительской анархии приходит конец, разработан общероссийский проект «Половое воспитание российских школьников» (так называемая программа Шапиро–Червякова). Среди консультантов и кураторов проекта значились известный российский сексолог, исследователь проблем однополой любви Игорь Кон, а также голландский центр «Органон», специализирующийся на производстве медикаментов и контрацептивов. Полное внедрение сексологии как обязательного, с 1-го по 11-й класс, предмета планировалось на 2000 год; пока же 12–15-летним ученикам некоторых школ были розданы анкеты, выяснявшие степень осведомленности школьников по части устройства половых органов, географии эрогенных зон и вариантов сексуального поведения. Содержание анкет дошло, естественно, до родителей, возмущение которых стало выплескиваться на страницы центральной и местной прессы. А кое-где докатилось и до прокуратуры.

Средняя школа - это прежде всего источник базовых знаний, к которым всегда полезно добавить еще и нравственные ценности...

СЕКСПРОСВЕТ

в конце туннеля

Как известно, плоды просвещения нам, россиянам, привозят с Запада. Университет и картошка, пиджак с галстуком и персональный компьютер – все пришло оттуда. Это не помешало Достоевскому с Менделеевым внести существенный вклад в мировую культуру и цивилизацию, так что горевать по поводу импорта идей или технологий не стоит – мир стал един. В последние годы ввоз западных достижений усилился. И наряду с вещами полезными или хотя бы перспективными, вроде парламентаризма или акционерной формы собственности, везут такое, в пользе чего стоит и усомниться.

Благо анкетами дело не ограничилось: в пилотных школах старшеклассники уже натягивали презервативы на муляжи соответствующих органов (было такое фото в одной из центральных газет) и совокупляли эти макеты с наглядными пособиями противоположного пола. Протесты все множились, и в прошлом году Министерство образования от заявленного проекта отказалось. Теперь его представитель твердо говорит на том же пресс-клубе, что никакой обязательной программы сексологии в школе внедряться не будет.

Отсюда, правда не следует, что с сексологическим образованием школьников покончено. Соответствующая информация все больше входит в курсы биологии, а также, будем внимательны, – новых и усиленно пропагандируемых школьных дисциплин, прежде всего валеологии (буквально – «наука о здоровье») и основ безопасности жизнедеятельности, или ОБЖ. Причем если биология – это действительно наука, которой соответствуют устойчивые формы педагогического представления ее материала, то два других предмета находятся пока в становлении. И вложить в них можно все что угодно – от летающих тарелок до медицинской практики нетрадиционных конфессий или экзотических сект.

Тем более что в отличие от физики или биологии валеология, например, – учебная дисциплина не базового (общеобязательного), а регионального или местного уровня. То есть вопрос о ее преподавании, выборе программы и учебника будет решать не министерство, а областная власть, муниципалитет или, в крайнем случае, директор школы. Вот тут-то стоит вспомнить о ярославском эксперименте и возможном взаимодействии лоббирующих организаций и ответственных работников. Так, упоминавшийся уже «Органон» внедрил в одну из самых обычных уральских школ программу «Антиспид», разработанную для молодых гомосексуалистов.

Вполне очевидно, что современная мировая система производства товаров и услуг не только удовлетворяет за деньги любые потребности, но и активно их формирует (в частности, делая их более доступными). Пример тому – все связанное с поп-музыкой или персональным компьютером. И давление разного рода индустрий (в том числе контрацептивных) на наше общество будет только расти. Обижаться на давящую силу бизнеса бессмысленно, вопрос в том, готовы ли мы, сейчас в массе своей бедные, к этому давлению?

Полезно также знать, что в основе импортированной к нам идеологии сексуального просвещения детей лежит представление о ребенке (а им, согласно международной Конвенции, считается и подросток до 17 лет включительно) как о вполне самостоятельном маленьком индивиде, который имеет право на любую информацию, позволяющую ему сделать потом осознанный выбор. Звучит красиво, но на практике это может означать, например, выбор между нормальной половой ориентацией и гомосексуализмом, который в большинстве программ секспросвещения (как и в социальной этике многих западных стран) уже рассматривается всего лишь как вариант нормы.

Не удивительно, что практическое приложение некоторых принятых на Западе постулатов к нашей школе шокировало родителей, в том числе и тех, которые к идее детского секспросвета в теории относились вполне положительно. К тому же идеология безусловного права детей и подростков на получение не ограниченной ничем информации вступает в явное противоречие с существующим Законом об образовании, согласно которому (статья 18, пункт 1) ответственность за воспитание несовершеннолетних возлагается на родителей или опекунов, государство же должно им в этом всячески содействовать.

Любая ответственность предполагает соответствующие права. И если следовать букве и логике закона, никакой государственный, муниципальный или ведомственный орган не вправе диктовать родителям, чему, как и в каком объеме будут учить их детей. В первую очередь это относится к предметам и программам, не включенным в Государственный стандарт образования и «запускаемым» на региональном и местном уровне.

Так что будущее сексуального просвещения детей в руках их родителей. Именно им предстоит решить, будут ли рассказывать о половых отклонениях и безопасном сексе прямо на общем для мальчиков и девочек уроке, пусть той же валеологии. Или все-таки найдут какие-то индивидуальные формы помощи тем, для кого такого рода знание уже стало актуальным. Не привлекая внимания их менее озабоченных (и сейчас, кажется, еще явно преобладающих) сверстников, интересы которых пока прикованы к компьютерному классу, драмкружку и баскетбольной площадке.

Несомненно, тема уже искушенных жизнью школьников существует. Наряду с темой тех детей и подростков, которые нормальному образованию предпочли, часто не по своей воле, горькую свободу беспризорщины или преждевременного труда. Но средняя школа – это прежде всего источник базовых знаний, к которым всегда полезно добавить еще и какие-то нравственные ценности. Так не должна ли она, школа, играть роль островка относительной стабильности посреди охваченной кризисом и борьбой за существование стихии? А школьный учитель – по возможности сохранять свою роль носителя «доброго и вечного», столь традиционную для нашей страны и нашей культуры.

Владимир СИПЯГИН