|
Еще в середине ХХ в. ученые считали, что
язык имеет генетические корни, дети
усваивают язык без явного, видимого обучения. А в
начале нашего века был открыт ген речи FOXO. В этом
году было подтверждено наличие гена FOXO у
неандертальцев (по крайней мере такая ДНК была
найдена у них в костных остатках).
Однако открытие гена не снимает
главного вопроса: как он «преобразуется» в такое
чудо природы, каковыми являются язык и речь?
В октябре 2007 г. в штате Невада умерла
42-летняя шимпанзе Уошо. Она прославилась в
пятилетнем возрасте, овладев многими жестами
американской версии языка глухонемых. Ее высшим
достижением было обозначение увиденного как-то
на воде лебедя, которого она «назвала» двумя
символами – вода и птица!
Ее «учителя» Гарднеры прославились не
менее ученицы, когда опубликовали научный отчет,
в котором детально описали ее прогресс в общении
с людьми. Однако Герберт Террэс, ученый из
Колумбийского университета в Нью-Йорке, вылил
ушат холодной воды на энтузиастов, доказав с
помощью ретроспективного анализа видеозаписей,
что талантливая самка реагировала на вольные или
невольные подсказки супругов-исследователей,
как Каштанка – на подсказки дрессировщика цирка.
Гарднеры с обвинениями не согласились
и изменили подход, введя лексиграммы –
пластмассовые символы конкретных слов. Они также
разработали вполне человеческое «окружение», в
котором животные обучались совсем как дети –
сначала имитируя, а затем наблюдая за общением
других и в конце концов пытаясь общаться сами.
Другим талантливым учеником является
Канзи – самец шимпанзе бонобо. Сейчас Канзи 26
лет, и он прекрасно знает различие между
лексиграммами «хот-дог» и «ежевика». По крайней
мере он безошибочно трогает именно эти
«пластики», когда хочет полакомиться тем или
иным.
Тем не менее и он иногда делает
оговорки, которые, по мнению ученых, говорят о
сложной структуре его мышления. Сопоставляя
оговорки Канзи и человека, они попытались
представить себе картину возникновения языка в
нашем мозге.
Столь долгое и пространное вступление
необходимо для понимания сложности нашего языка,
которым мы овладеваем в течение всей своей жизни.
Ведь нам постоянно приходится сталкиваться с
новыми словами и выражениями, а также изменением
их смысла. Раньше конфузом называли слияние двух
рек, наши же родители боялись оконфузиться. Мы
довольно часто наделяем разным смыслом одно и то
же слово: «коса», «лист»... В английском
коротенькое слово «bar» имеет бесконечное число
значений: это и всем знакомый бар, и кусок мыла,
плитка шоколада, коновязь, баржа, барьер, кочерга
и даже штрихкод – bar-code.
Об оговорках знали еще в античные
времена. З.Фрейд попытался объяснить их природу,
но ничего не объяснил, хотя и оставил знаменитое
выражение «оговорки по Фрейду».
В 70-х гг. оговорки стали исследоваться
в лабораторных условиях на добровольцах. Им
говорили три выражения, начинавшихся на «да» –
«duck bill», «dustbin» и «dark board», после чего просили
сказать «barn doors» («двери амбара»). Естественно,
что 10% испытуемых делали оговорку, произнося «darn
bores» («жуткая скукотища»), поскольку слово
«амбар» сегодня чрезвычайно редко употребляется
в урбанизированной Америке.
Первый вывод изучения оговорок был
сугубо статистический, то есть частотный.
Говорящие «охотнее» употребляют то, что им
известно, и произносят наиболее часто
встречающиеся звуки (фонемы). В английском чаще
путаются слова со значением-контентом «саt» и
«hat», чем «бессмысленные» артикль/предлог «the» и
«in».
Но частотный подход объясняет не все. И
вот тут-то ученые вспомнили про «оговорки» Канзи
и его подруги Пан-Баниши. Обезьяны понимают
инструкции и описания, даваемые на английском.
Могут и отвечать, используя при этом 384
пластиковые лексиграммы. На 12 157 слов они
сделали 1497 ошибок-оговорок. Ошибки происходили
чаще всего из-за сходства лексиграмм – люди тоже
часто путают Джоконду и анаконду.
Ученые сделали вывод, что ошибки имеют
определенные образцы. Та же ежевика – и ягода,
как вишня, и съедобное, как хот-дог, а также
фрукт-плод. Отсюда из-за «перекрывания» смысла
проистекают ошибки в выборе лексиграмм,
показывающие, что память о словах и их значениях
хранится в мозге не один в один, а в виде сложных
ассоциаций.
Все это имеет самое прямое отношение к
нашим детям, ошибки которых связаны с уровнем
познания языка. Англоязычные дети, например,
часто говорят «Не/She comed» вместо «саmе», исходя из
примеров уже известных правильных глаголов в
прошедшем времени.
Ассоциативные оговорки совершаются,
когда из сетей хранения выбираются слова,
которые, в свою очередь, активируют соседние поля
слов и звуков. Под влиянием стресса или при
вынужденном ускорении речи ошибок делается
больше, поскольку соседние ассоциативные поля
переактивируются.
С возрастом милых детских оговорок
делается все меньше. Корковые нейроны у детей
«упакованы» очень плотно, к началу же полового
созревания и в ходе его происходит
«разъединение» отдельных клеток. При этом резко
возрастает количество отростков нейронов и их
связей. Происходит как бы «дробление» корковых
полей, каждое слово «укладывается» в отдельную
ячейку. Можно сказать, что уровень
«оговорчивости» ребенка отражает степень
зрелости его мозга.
Можно ли этот процесс подхлестнуть?
Есть универсальный метод, широко используемый в
педагогике с древнейших времен, – повторение и
заучивание наизусть. «Насилуя», активируя те или
иные участки мозговой коры, мы усиливаем в них
кровоток, а с кровью приносится глюкоза –
главный продукт питания нейронов. Так
стимулируется процесс созревания нервных
клеток, отвечающих в том числе и за столь
загадочную функцию языка, как оговорки!
|