Конституция РФ
гарантирует
всем гражданам
право на образование.
Но жизнь вносит
свои коррективы.
Все ли дети реально
могут воспользоваться
законным правом на учебу? Например,
дети-инвалиды, или, как сейчас принято
говорить, дети
с ограниченными
возможностями?
Права только на бумаге
29 сентября в Государственной думе РФ прошли общественные слушания «Дискриминация инвалидов в сфере образования в России: пути преодоления», организованные общероссийским общественным движением «Образование для всех» и фракцией КПРФ.
Общество обязано обеспечить всех детей образованием в соответствии с возможностями и способностями каждого. Конвенция ООН по борьбе с дискриминацией в образовании (1962 г.) и Конвенция ООН о правах ребенка (1989 г.) признают, что неполноценный в умственном и физическом плане ребенок имеет право на уровень жизни, необходимый для его физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития. А ответственность за обеспечение этого уровня несут семья и государство. Россия – одна из немногих развитых стран, где отсутствует антидискриминационный закон, обеспечивающий права граждан с ограниченными возможностями здоровья на специальное образование. В США такой закон был принят в 1975 г., в Швеции – в 1980-м, в Нидерландах – в 1985-м. В нашей стране подобный законопроект был разработан более 10 лет назад, но законом так и не стал. Многочисленные обращения и жалобы, поступающие от родителей детей-инвалидов, свидетельствуют о явной дискриминации таких детей в сфере образования. Вот некоторые факты.
- В России 590 тысяч детей-инвалидов, в том числе 450 тысяч школьного возраста (7–18 лет). 140 тысяч детей учатся в общеобразовательных школах, 40 тысяч – на дому и только около 70 тысяч – в системе специального образования. Значит, 200 тысяч детей не обучаются нигде!
- Дети с нарушением опорно-двигательного аппарата, обучение которых часто не требует модификации образовательного процесса, вынуждены обучаться на дому в изоляции от своих сверстников из-за архитектурной недоступности школ.
- Многие «отказные», ВИЧ-инфицированные, дети-сироты месяцами или даже годами содержатся в инфекционных отделениях детских больниц, поскольку их не принимают в дошкольные детские учреждения, а по достижении школьного возраста большинство ВИЧ-инфицированных детей-сирот не принимают в школы.
- Во многих регионах закрываются коррекционные школы. Наработки, которые были созданы поколениями наших ученых, не востребованы.
По остаточному принципу
Ребенок, длительное время находящийся в больнице, также ограничен в своих правах. «В последние 20 лет существенно увеличилась эффективность лечения онкологических заболеваний, – рассказывает профессор Григорий Цейтлин, заведующий отделением реабилитации НИИ детской онкологии и гематологии Российского онкологического центра им. Н.Н. Блохина. – Выживают более 50% заболевших. Но длительное лечение (1,5–2 года) отрывает детей от образования. Их права на получение непрерывного образования нарушены». В 2000 году в Московском институте онкологии удалось создать общеобразовательную школу. К сожалению, практически во всех регионах, где работают детские онкологические центры, отсутствуют условия для учебы во время лечения. Тестирование показало, что половина маленьких пациентов отстают от школьной программы, а более 10% таких детей отстают по уровню общего развития от своего паспортного возраста. «Реабилитация детей, подолгу находящихся в клиниках, возможна лишь при условии, что в них появятся специалисты коррекционного образования, социальные работники, психологи. Надо помочь этим детям стать полноценными членами общества», – подчеркнул профессор Цейтлин.
Статус «инвалид» для ребенка до 18 лет устанавливает медико-социальная экспертиза, а психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК) решает, где и как ребенку учиться – в определенном учебном заведении или дома. «Перевод детей на надомное обучение – это тоже дискриминация», – считает Галина Морозова, мать ребенка-инвалида (благотворительный фонд «Дети в беде», г. Волгоград). Расписание для обучения на дому формируется по остаточному принципу: учителя приходят в удобное для них время, а не тогда, когда лучше ребенку; дисциплины не сбалансированы (много истории и мало математики или наоборот); общего количества уроков недостаточно; бывает, что учителя вообще пропускают занятия и уроки не заменяются. Как только ребенку исполняется 18 лет (хоть в январе), обучение на дому сразу прекращается. Многие дети-надомники мечтают попасть в класс, к которому прикреплены, на собрание, на праздничный вечер, на выпускной бал, наконец. Но учителя всячески демонстрируют нежелание видеть их в школе. Их даже не приглашают сфотографироваться со своим классом. В результате дети замыкаются в себе, теряют интерес к учебе.
Самая страшная дискриминация – отнесение ребенка к социальному ведомству. Подавляющее большинство детей с нарушением умственного развития исключены из системы образования. Их не принимают в школы (как в обычные, так и в специальные) под предлогом, что они не в состоянии освоить школьную программу. Даже живущий в семье инвалид обречен на полную изоляцию от общества, что уж говорить о социальных интернатах. Треть детей из этой категории (29 тысяч) фактически изолированы от общества в детских домах-интернатах системы социальной защиты, где они лишены права на образование и обречены на личностную и социальную депривацию. 36,7% из них считаются «необучаемыми» и лишены даже воспитания из-за отсутствия ставок воспитателей для работы с ними.
Учиться вместе
Ольга Литвак (общественная организация инвалидов с детства «Солнышко», г. Иваново): «С детьми, страдающими умственной отсталостью, нужно заниматься с самого раннего возраста. Не делать это – преступление. Существуют специальные модели обучения в детских садах, но подобных моделей школьного образования нет».
Больных с синдромом Дауна определяют в школы VIII вида, они постоянно находятся среди детей такого же уровня развития. Но это неправильно, нужно, чтобы они учились с более развитыми сверстниками. Школа может за¬ключить договор с родителями о том, что ребенок не получит аттестат зрелости (только справку) и будет переводиться из класса в класс по возрасту. В начальной школе уроки математики, письма и чтения для ребят разного уровня развития нужно проводить раздельно, а на уроках ИЗО, физкультуры и пения все дети могут заниматься вместе. В средней и старшей школе проблемы интеграции сложнее. Зато больные дети смогут общаться со сверстниками, при¬обретать друзей, а это не менее важно, чем получение знаний.
Один из факторов дискриминации – интернаты для детей с проблемами слуха, зрения и т.д. Дети в интернате оторваны от семьи, родителей практически отлучают от воспитания, считая, что это – дело специалистов. «Родители могут все! – убеждена автор уникального метода по обучению и реабилитации глухих и слабослышащих детей, кандидат педагогических наук, врач-дефектолог Эмилия Леонгард (Москва). – Будет гораздо эффективнее, если такие дети будут жить дома, а обучаться в специальных школах». Почему-то считается, что у детей с проблемами слуха снижены интеллектуальные способности, в результате огромное количество людей с сохранным интеллектом не может в нашей стране реализовать свои возможности. Плохо слышащие дети не имеют умственных отклонений и должны учиться в обычных школах! Для этого им нужны слуховые аппараты (сейчас есть прекрасные модели, правда, заказ на них зачастую выполняется долго) и специальная подготовка в дошкольном возрасте. К сожалению, количество детей с нарушениями слуха увеличивается. Государству нужно вкладывать средства в раннюю помощь новорожденным в родильных домах и перинатальную диагностику.
Некоторые родители воспринимают спецшколы как гетто и стараются отдать детей в обычные. Действительно, специалисты считают, что ребенку с ограниченными возможностями лучше учиться в обычной школе в коррекционном (или в обычном) классе. Но школы сегодня не готовы принять детей-инвалидов. Нужны продуманная методическая база, вариативные стандарты образования, безбарьерная среда (возможности передвижения для колясочников), специальные кадры (служба сопровождения, специалисты по коррекции слуха, зрения, речи…). Педагоги и школьные психологи должны обладать определенным минимумом медицинских знаний, а медики – знать специальную педагогику и психологию.
«Врачей в образовательных учреждениях не хватает, в том числе и потому, что им не идет профессиональный стаж, – отметил профессор, декан факультета специальной педагогики и психологии Московского гособлуниверситета Роберт Амасьянц. – Нужно законодательно закрепить сохранение профессионального стажа врачам и сестрам, работающим в образовательных учреждениях».
И, пожалуй, самое главное – воспитание толерантности у детей начиная с детского сада. Иначе даже самые лучшие условия, созданные для детей-инвалидов в школе, обернутся переживаниями, обидами и их изолированностью от здоровых сверстников.
Так что же делать?
Николай Малофеев, академик РАО, директор Института коррекционной педагогики (Москва): «Существует огромное количество методик, моделей и форм обучения детей с проблемами здоровья, но нет общей системы. Необходимо, чтобы социальный курс ребенка-инвалида был расписан от рождения до окончания школы и трудоустройства. Чем раньше ему окажут профессиональную помощь, тем быстрее ребенок сможет адаптироваться. Полученное образование не будет иметь цены, если подросток не сможет получить профессию, начать зарабатывать. Нужны специальное среднее профессиональное образование, создание рабочих мест и подготовка детей с ограниченными возможностями к работе. На Западе таких программ нет, там никто не предполагает, что инвалид должен работать, ведь он находится на полном государственном обеспечении».
Академик считает, что у выпускников школ – инвалидов должно быть право на первоочередное зачисление в институт, что обязательно должны быть социальная реклама, информация о тех вузах, где они смогут учиться (где есть спецоборудование, услуги сурдоперевода и т.д.). Нужно решить проблему с жильем (студенты-инвалиды не получают места в общежитиях, и на квартиры их не берут).
Участники слушаний, среди которых были представители общественных организаций, ученые, специалисты коррекционного образования (и ни одного чиновника из Минобрнауки и Минздравсоцразвития РФ) внесли много предложений по изменению сложившейся ситуации. Среди них:
- воссоздать в Минобрнауки РФ специальную структуру, ответственную за государственную политику в сфере образования лиц с ограниченными возможностями здоровья;
- изменить общее федеральное законодательство в области образования для лиц с ограниченными возможностями здоровья. Принять закон прямого действия, а пока – хотя бы поправки в Закон об образовании, совершенствовать законодательство в соответствии с международными обязательствами и Конституцией РФ с целью недопущения дискриминации детей-инвалидов;
- признать, что все дети без исключения – подопечные Минобрнауки, а не органов соцобеспечения;
- внедрить современные формы образования для инвалидов – интегрированное и дистанционное образование;
- включить в национальный проект «Образование» критерий оценки деятельности школ по отношению к инвалидам – успешность в образовании и социализации. Школы нужно поощрять за интеграцию инвалидов в общество и морально, и материально.
